Шрифт:
Закладка:
Однажды в день зарплаты у Виктора не хватило пачки банкнот.
В связи с необходимостью выплатить зарплату сотрудникам, разгневанные работники потребовали созвать экстренное собрание в бальном зале Cathay. Виктор вошел в комнату, заполненную сотнями сотрудников с мрачными лицами. Одетый в светлый костюм, он поднялся на сцену. Повара, вооруженные тесаками для разделки мяса, стояли по бокам от него, обеспечивая защиту. Он встал за деревянным китайским столом, свесив трость с края. Сжав обе руки в кулаки, он выпрямился и обратился к толпе, собравшейся в зале. Он заверил их, что через несколько часов они получат зарплату. Рабочие разошлись, Виктор получил необходимые деньги и раздал их китайскому персоналу; очередной кризис был предотвращен.
КОММУНИСТЫ начали свое крупное наступление в начале 1947 года, вскоре после возвращения Виктора в город. По оценкам американских военных, коммунисты имели все шансы на победу. В докладе Центральному комитету Коммунистической партии Китая оптимистичный Мао провозгласил: "Это поворотный момент в истории".
Новости о наступлении коммунистов взбудоражили Мраморный зал. "Условия в Шанхае ухудшаются", - писал Гораций Лоуренсу.
Три дня бастовали коллекторы, затем рабочие вышли на работу в шанхайской электрокомпании. Трамваи в городе перестали ходить. Начались беспорядки и грабежи, когда шанхайская полиция в течение двух дней отказывалась выходить на службу. Гораций сообщил, что рабочие ворвались в офис давнего конкурента Сассунов - компании Jardine, Matheson - и не позволили сотрудникам уйти, пока им не пообещали повысить зарплату, чтобы компенсировать галопирующую инфляцию. Гораций пригласил сотрудников британского посольства остановиться в Мраморном зале, чтобы обеспечить "хорошую защиту", поскольку посольство предоставило вооруженную охрану у дома. Он раздавал домашнему персоналу 2 миллиона китайских долларов в день в виде "чаевых", чтобы компенсировать обвал китайской валюты. "Наше финансовое положение ужасно", - писал он Лоуренсу. "Меня тошнит от этого места". Он начал носить с собой люгер.
Другой удар последовал, когда Гораций узнал, что, вопреки тому, что Виктор сообщил ему, что Сассуны продают свою недвижимость. Действительно, Виктор продал здание, в котором располагался офис Кадори, о чем Гораций и его сотрудники узнали только тогда, когда им сказали, что они должны съехать. "Сассуны стараются избавиться от всех своих интересов в Шанхае, какие только могут", - сообщил он Лоуренсу.
Паника, охватившая Шанхай, усилила напряженность в отношениях между братьями. Из Гонконга Лоуренс читал младшему брату лекции о том, как лучше управлять их шанхайским бизнесом: "Если ты правильно организуешь свой день и не будешь встречаться с людьми, кроме как в определенное время, я думаю, ты обнаружишь, что сможешь справиться с работой значительно быстрее и с меньшими усилиями, чем если бы ты просто позволял людям приходить в любое время, как они делали в последнее время", - писал Лоуренс. В другой записке он критиковал щедрость Горация и опасался, что Горация обманывают. Когда местная газета сообщила, что одна из гостей Хораса живет в Мраморном зале так долго, что говорит людям, что она - новый владелец, Лоуренс взорвался: "Мне не нравится идея иметь в своем доме истеричную и глупую женщину такого типа... из-за которой мы станем посмешищем". В том же письме он критиковал Горация, который когда-то мечтал стать архитектором и проявлял большой интерес к собственности семьи в Гонконге и Шанхае, за то, что тот слишком много тратит на загородный дом семьи в Гонконге и на ремонт отеля Palace в Шанхае. "Я просил вас не оставлять все в беспорядке, но, к сожалению, вы так и сделали". Лоуренс посоветовал Горацию начать продавать акции и имущество. Хорас согласился, но действовал осторожно, чтобы не привлечь внимание националистов и не вызвать панику на шанхайском фондовом рынке.
Давление на Горация давало о себе знать. К растущему беспокойству Лоуренса, Гораций, который ухаживал за их отцом в предсмертные месяцы под японским домашним арестом, начал проводить по несколько часов в день в поисках надгробия для могилы Элли. Он изучал надгробия, которые можно было привезти из Шотландии и Соединенных Штатов, и отправлял Лоуренсу один за другим эскизы того, как должен выглядеть камень, его дизайн и надпись. Когда коммунисты наступали, Лоуренс - всегда менее сентиментальный, чем его брат, - сказал Горацию отказаться от поисков и поручить сотрудникам Мраморного зала купить в Шанхае местное надгробие и установить его на могиле.
Гораций не унимался и продолжал присылать эскизы, пока не стало ясно, что он не сможет привезти надгробие, и он перепоручил эту задачу своему китайскому персоналу. Он начал беспокоиться о том, что будет с шанхайским домом, который он делил с отцом и братом с 1920-х годов.
Военные позиции националистов рушились. Тысячи националистов перешли на сторону коммунистов, сотни тысяч сдались в плен, а коммунисты захватили их винтовки и грузовики американского производства. К концу 1948 года коммунисты сосредоточились на севере Китая, готовясь двинуться на юг через реку Янцзы и к Шанхаю. Гораций переключил свое внимание с судьбы компаний Кадори на риски, которым подвергались Мраморный Холл и музейные ценности Кадори. Гораций владел одной из самых ценных коллекций слоновой кости в мире, которую до начала военных действий он доверил французскому судье, проживавшему в вишистской концессии. Ближе к концу войны этот судья тайно явился посреди ночи и попросил Лоуренса спрятать от его имени золотой слиток. Лоуренс закопал золото в саду. После окончания войны золото было найдено и возвращено судье. Гораций поинтересовался, как обстоят дела с его слоновой костью. Французский судья выглядел неловко и сказал, что найти их будет очень сложно. Впоследствии они обнаружились в антикварном магазине. Гораций предложил выкупить коллекцию, но получил отказ.
Однако кажется, что китайские слуги
